В русле «Большой Волги»

«Большая Волга» – одна из самых масштабных выставок в Поволжье. Первая прошла в начале 60-х в Самаре (тогдашнем Куйбышеве). С тех пор каждые пять лет ее принимает у себя один из приволжских городов. В Ульяновске выставка тоже однажды побывала – в 1970-м. «Большая Волга» всегда считалась событием в мире искусства, создавала условия для профессионального старта молодых авторов, поддерживала зрелых мастеров.
Нынешняя «Большая Волга» открылась в Казани. 859 авторов, членов Союза художников России из 13 регионов Поволжья представили 1 200 произведений живописи, скульптуры и графики. Сейчас выставка «переехала» в Пермь, затем отправится в Йошкар-Олу. Лучшие работы будут демонстрироваться на Всероссийской выставке «Россия 12» , которая пройдет в 2014 году в крупнейшем выставочном зале Москвы – Центральном доме художника.
Конечно, участниками «Большой Волги» стали и ульяновские художники. В экспозиции
67 работ наших мастеров. Среди авторов Виктор Сафронов, Аркадий Егуткин, Владимир Горшунов, Борис Клевогин, Анатолий Клюев, Борис Склярук, Станислав Слесарский.
Такая выставка – отличный повод поговорить о прошлом и будущем, о том, чем и как живут современные художники. И мы отправились в мастерскую к заслуженному художнику России Борису Скляруку.
– «Большая Волга» – одна из самых значительных выставок в России, – говорит Борис Николаевич. – И хотя сегодня внимание государства к искусству, культуре ослабло, поволжская выставка не сдает своих позиций, сохраняет традиции настоящего реалистического искусства. Не надо вульгарно думать, что реализм – замерзшее искусство, оно очень гибкое, включает в себя и поиски, особенно если художник талантлив и свои чувства выражает понятным языком. Истоки реализма вы найдете и в Древнем Египте, и в античном мире, и в эпохе Возрождения, и в Древнем Китае, и на острове Пасхи... Но везде мы видим человеческую теплоту. А всякие «измы» – они преходящи.
– Художники серьезно готовятся к «Большой Волге»?
– Раньше была отлажена хорошая система подготовки. Оргкомитет выставки даже ездил по регионам. Если художники готовы были предъявить свои замыслы, эскизы и если члены оргкомитета видели, что это талантливые авторы, то с ними заключались договоры на создание произведений. Это была поддержка для мастеров. А когда выставка заканчивалась, то с авторами расплачивались.
– Ныне звучит фантастически…
– Прежде наши друзья из-за рубежа всегда удивлялись: нигде в мире не было творческих мастерских, академических дач, как в нашей стране. Вот я два раза был на творческой даче в Подмосковье. Занимался графикой. Там можно было напечатать литографии в такой технике, которую не каждый художник может себе сейчас позволить.
Теперь эти мастерские – а они были большим стимулом для развития художника и всего искусства – почти перестали поддерживать. Бросили художников в рынок – плавайте, как хотите. И к таким выставкам каждый готовится сам по себе, но многие стремятся что-то сделать именно для «Большой Волги». Не все могут попасть. Строгое жюри многих отсеивает. Так что для каждого художника это определенный экзамен. И эти экзамены мы сдаем всю жизнь.
– А молодежь, на ваш взгляд, тоже стремится попасть на эту выставку?
– Да, стремится, но еще чувствуют многие, что рановато. Можно порадоваться за Павла Климентьева – студента УлГУ, Веронику Бурлакову, Александра Трусова. Но молодым тяжеловато. Они не видят перспективы в этом деле. Это у нас в молодости впереди была дорога… Нынешние стараются сразу начинать зарабатывать. К сожалению, в этом заработке часто скатываешься до потребителя. У нас – чего греха таить! – нет настоящих коллекционеров, знатоков, на выставки не ходят, не смотрят. И покупают в основном работы низкого уровня, чем не способствуют творческому росту авторов.
– Вы ведь не раз участвовали в «Большой Волге», первую выставку помните?
– Я участвовал почти во всех выставках «Большая Волга» начиная с 1969 года. На первой были гравюры, которые я посвятил строительству Мемориального центра. Потом они отправились на Всесоюзную молодежную выставку. Кстати, одна из работ попала даже в советский отрывной календарь 1970 года. Помню, это была страничка от 6 июня. В молодости я вообще увлекался гравюрой. И у меня была серия ксилографий «В мире неспокойно». Казалось бы, мы жили нормально, спокойно. Но я предчувствовал в душе какую-то тревогу. Так появилась эта серия. Гравюры назывались «Бабий Яр, Сонгми, Сабра и Шатила», «Бейрут в огне» и другие – серия была из пяти работ. В любой войне гибнут самые слабые – дети, старики, женщины. Невоюющие! Об этом мои работы. И ведь сейчас куда ни кинь взгляд – везде война… Мир сошел с ума.
– Что приготовили для нынешней выставки?
– Лет двенадцать я руковожу детским пленэром в Карсуне, а в последнее время и взрослым – на ассамблее «Пластовская осень». В результате этих походов, поездок, наблюдений, этюдов получились работы «Родина Пластова – Прислониха». Одну из них и взяли на «Большую Волгу». Отбор проходил очень строгий. Мы порадовались, что Ульяновская организация Союза художников выставилась в этом году так хорошо, значит, мы работаем, несмотря ни на что. Хотя живем в тяжелых условиях – заказов мало…
– Как преподаватель УлГУ, вы знаете, рвется ли молодежь в художники? Или все нынче дизайнеры?
– Спрашиваю студента: «Объясни мне по-русски, что означает это слово – «дизайнер»?». Отвечает: «Ну это красиво!». Приходится объяснять, что французское dessiner в переводе на русский – рисовать. А рисовать не умеют и не хотят. Рассчитывают на компьютер, Интернет. Начинают копировать оттуда и отсюда. Вроде эффектно. А начинаешь вникать, по стилям разбирать – «насыпано» все, и рококо, и барокко, «креатив» и прочее. За рубежом уже не признают компьютерные работы в дизайне. Все должно быть сделано руками, и это ценится дороже.
Вот когда я еще учился в училище, меня поразили фрески Тассили из Центральной Африки (сейчас это пустыня) – наскальные росписи древнего человека, написанные несколько тысячелетий назад. Абсолютный реализм! Как поразительно древний человек увидел красоту летящей антилопы, ее точные пропорции, как красиво охотники стреляют! Какие компьютерные рисунки с этим сравнятся? Мы с другом, вдохновленные этими фресками, скопировали, расписали свои поплиновые рубашки этими рисунками.
О ближайших планах Борис Николаевич говорить не стал. Признался, что предпочитает этого не делать, потому что обжигался: «Скажешь, а потом охладеешь – и не идет работа. Для картины нужны большие размышления, большое сознание, большая энергетика. А возраст и болячки уже мешают»…
Однако в мастерской Бориса Склярука мы целый час не могли оторваться от совсем свежих картин. Съездил художник на две недели на Старомайнский залив и привез целую «охапку» работ. Создавал каждый день по этюду, говорит, что не мог остановиться. Ведь он не придумывает, а наблюдает жизнь и пишет о том, что его душу греет...

Татьяна ФОМИНА 

ссылка на оригинал: http://www.narodka.com/news/interview/2013/07/31/v-rusle-bolshoj-volgi/